Здесь мои зацифрованные хроники, мысли, впечатления, галлюцинации, вопли…
Моя зарифмованная жизнь…
Перерезано горло сталью обмана.
Я тону в металле красной реки.
Все предательства поздно или рано
полосуют железом своей руки…
Не уйти и не спрятаться. Вот он! Принцип.
Переломано химией мировоззрение.
И уже просто Мальчик, а не Мокрица…
и уже не Буквы, а “стихотворения”…
_А с утра каждый день убивают душу:
прямо в вены колят чужие закаты…
Им не нужен Я. Им ОН нужен —
Богомол нераненный… нераспятый…
Маковое сердце с наркотическим изъяном
разрывается на части, заставляет быть пьяным
от божественных глаз самой чистой лазури
и от губ перламутровой любовной дури.
Для Тебя несвободен! Я стану марионеткой.
За Тебя в огонь и в воду и даже в клетку!
От Тебя одной безвольно умирает Эго
красным маком… больно… под белым снегом…
Ну и пусть…
Ты меня поймала, заманила в сети.
Окольцован, лежу у твоих ног.
Для меня ты шептала заклятья эти
и я сам к каблукам твоим лёг…
Мне не скрыться, не спрятаться —
я навечно потрохами к тебе приворожён.
Безнадёжно смешно пытался вырваться.
Понял, что до смерти заражён…
Мне всю жизнь на Луну задыхаться
и мучаться от её небесного притяжения.
А она поедает любовь и смеётся,
наблюдая безумное головокружение…
Криком, воплями зверя дикого
я молю о пощаде, о мнимой свободе…
А ты отворачиваешься тихо-тихо
и продолжаешь лить в меня именной наркотик…
Полина… отпусти меня…
Я каждый твой вдох ощущаю кожей —
дышу точь-в-точь уже много лет.
Мне кажется, ты без меня сможешь…
в то время как я без тебя — нет…
Вообще, всё как-то совсем безлико. И не хочется руки убийством пачкать.
Я втяну никотин поглубже, дико полюбив все изгибы измятой пачки…
Мне холодные пальцы согреть бы надо, но дыхания дымного слишком мало.
Угостите меня таким ядом, чтобы сердце работать перестало?…
Искалечив нутро, в потолок колечки. Репетировать сытость до упада.
Я побитый волк в чешуе овечки. Я мечтаю вписаться в овечье стадо.
Научусь молчать. Буду я прозрачным. Ни по чём мне выйдет монитора холод.
Перестану собою сеть пачкать и забуду, как душит лазурный голод…
/ может быть /…
ГОЛОСЯЩИЕ ПАСТИ
КАК ЩЕПКИ ИЗЛОМАНЫ !
КРОВОТОЧАТ ЗАПЯСТЬЯ
КОСТЕЙ ИЗЛОМАМИ !
БУДУ ХАРКАТЬ ЯРО Я
КРАСНЫМИ ПЯТНАМИ 1
ВСЕ ПРИКАЗЫ НАХУЙ !1!!!!!!
ТАК ПОНЯТНЕЕ?????
РРЕКИ ВДОЛЬ !И ВОН!
ПУРПУРНО КИПЯЩИЕ!
Я КОРОЛЬ? Я КЛОУН !!!
ПАДАЛЬ НАСТОЯЩАЯ !
ПО СИНЕМУ ПРОЙДУ
ПИНАЯ ЗВЁЗД ВОРОХИ !
А НУ ИХ В ПИ3746293ДУ !
ЭЛЕКТРО-ВСПОЛОХИ !
МОЁ СЕРДЦЕ КЛОЧЬЯМИ
ВЕЗДЕ, ГДЕ БЫ НЕ БЫЛ !
НАДОЕЛО ОЧЕНЬ !
ЛЕЗВИЕ! ВЗМАХ! И В НЕБО !! …………………………………..
Кривотолки. Суеверия.
Плохая примета — вдыхать сигареты дым.
Всё это — мистерия звуков, которые рождаются от прикосновений твоих пальцев к перламутровым-угольным клавишам старого, благородного, марочного рояля.
Сказочно!
Но эта страна никогда не узнает, где Настоящий Север и Драматический Юг.
Ты вяжешь мелодии палантин.
Нити серебром мерцают на синем бархате злого космоса.
Звёзды бисером рассыпаны неопрятно. Босиком бегут в хороводы. Смеются звонко.
Как красиво!
Лиловые песни в фиолетовом сиянии умирающего солнца!
Зарево! Вспышка! Музыка сфер!
Ты божество.
А я маленькое крылышко, оставшееся от светляка, погибшего в безжалостном великолепии твоего волшебного огня…
Текут фиолетово яды отчаяния.
Сбиваются стройные струи в лужи.
Я соткан из шёлковых тканей печали —
по швам так легко… если будет нужно…
Кармином огней засыпаны звёзды
в карманы кобальта небосвода.
Безумные птицы вьют гнёзда,
выклёвывают глаза несвободы…
Восходы пылают слезами закатов
и Солнце Луны освещает лико…
Все сонные лона телами помяты.
Зрачки пожирают хрусталь бликов.
Я выйду в облако неба пыли.
Уже не шёлк. И уже не душно.
Меня поменяли. Меня убили
по швам. сталью…
… так было нужно…
Курю безрадостно и в общем-то уныло,
нервно прикусывая фильтр сигареты.
Я готов открыться яростно всему миру,
да вот только миру, кажется, не нужно это…
Он не слышит возбуждённое огненное дыхание.
Живу с перебоями в работе головных электроламп.
И какое-то странное чувство, какая-то мания,
что мерещится вместо лиц один безликий штамп…
Я дикарём стою у запертых наглухо ворот,
за которыми кавалеры и дамы-молоко-с-кровью…
И меня магнитит, манит откушать этот сброд,
кавалеров в клочья, откусить от дам, испить любовей…
Я готов открыться! Да! Всему этому миру!
Притоптать сигарету, расстегнуть безумие оков
и повесить своё тело на мачте! Майна! Вира!…
… да вот только мир, пожалуй, к этому не готов…
Обратный отсчёт. Судьба быть униженным…
Я бегу, опаздывая жить.
Сердце коротит” грудную клетку.
Кто-то сверху перерезал нить —
пуповину рук марионетки…
Я пустился в жаркие бега
до ворот, обратно и по кругу.
Мне печали снятся берега —
бесконечность жалкого испуга…
Это всё какой-то грустный фарс.
Это цирк, где клоуны убиты…
Я бегу, мечтая вырвать шанс
и покинуть рабскую орбиту.
Я бегу и понимаю вдруг,
что топчу круги закрытой клетки.
Нитей нет, но есть теперь сундук…
C’EST LA VIE… судьба марионетки…
Крики сверкают алмазными гранями.
Вены рубинами переполнены.
Лезвием острым неловко играю я,
глубже в запястья восторг вкраивая.
Воздух отсутствует! К чёрту неловкости!
Дьявол — хозяин бриллиантовых россыпей!
Соль покидает два океана
слева и справа от входа в лёгкие!
Я перелистывал буквы лазурные.
Страстно вылизывал в приступе голода
братски-магический глаз монитора —
я электрический — он электронный…
Если бы можно было совсем не плакать…
Если бы сердце билось только вопреки…
Ты бы больной души моей больную слякоть
остановила ладонью своей руки…
Ты бы спасла меня! Я точно знаю…
Чувства, замешанные на крови,
через тепло руки… а я бы таял,
пил бы кармин вина твоей любви…
Я уничтожен. Где ты? Кричу во мраке
обморока наркотического… А ты…
Ты мне нужна. Ведь каждой хромой собаке
нужен хозяин, лечащий от хромоты…
Голова разболелась. Боже!
Как тут жить и дышать?
Сложно.
Мне бы сидеть тихо и записывать белые стихи,
упоминая в них имена тех, с кем позволен минимум безгласого общения…
Я навзрыд изголодался и готов умолять вас о буквах стихий
так неистово, как будто это вообще не я…
Диалоги ищу с утра до ночи, глядя в мониторы,
пытаюсь заставить себя полюбить собственное существование на этой планете…
А выходят, чёрт возьми, совсем не те разговоры,
абсолютно не рождается ничего в солнечно-жизненно-важном свете…
Я, наверное, сам себя проклял немотой окружающих…
Вероятнее всего, я просто самый обычный дурак (увы и ах!)…
Как глобальное потепление для айсбергов стремительно таящих…
как пугающий вслепую летящий на сломанных тормозах…
Я люблю тебя дико, уверенно.
Зверем хищным ищу следы.
В сердце раненном единовременно
навсегда поселилась Ты…
И бегу в твою сторону пламенно,
разбиваясь о кремень скал,
все препятствия преодолевая, я
в шкуру боли врезаю оскал…
Ты меня подожди! Я горести
все твои унесу за край.
Все грехи на моей совести,
потому что Я Твой. Знай.
Я люблю тебя самоуверенно
и готов утонуть в крови…
Я хочу приручившимся зверем
подыхать от твоей любви…
! ! !
Яды кровавыми ранами жгучими
рвут и насилуют сущности сучьи!
Если бы смертию был фиолетовый,
он бы забрызгал всё это лето!!!
Здесь невозможное — есть возможное!
Светом неоновым светится кожа!
А в голове на цепи Hitori
мечется стонами всей истории!
Космос пылает давным-давно
амфетаминовым
Killzero!
! ! ! . . .
Небо держать руками!
_невозможно…
Невыносимо видеть
расплавленные ладони_
Серебром по черно-белым рёбрам рояля
пунктирной молнией
в агонии!… жить_
\\\
Пружины распрямляются в вечность стремительно быстро!
Скрежет! Стоны алые! Крики! Молнии! Искры!
А меня, как котёнка под водой, человеческие руки душат!
За то, что голосил и царапался малой, топят душу…
Знаешь, детка…
похоже на молний треск…
Это сведёт с ума и наступит тьма.
Знаешь, рыжая,
это сухой вереск,
тлеющий после огня в туман с утра.
Знаешь, ласковая,
близко не подойду,
не потому что дик и горчит соль.
Знаешь, кажется, я…
я не люблю
прикосновения, жгущие душу в ноль…
Знаешь, ты прокляни заранее
тот день,
что надоумил нас свести мосты…
Знаешь, милая,
я потерял тень
в миг, когда зверем жрал её мечты…
Они говорили, что всё будет хорошо?!!
Вырву своё сердце! Реальность изуродую!
Отравлен я! До смерти несколько шагов!
В грудной разбитой клетке с размолотыми рёбрами
вулканы хлещут стаями карминовых врагов!
Льются в черноголову безумно диким оловом!
Бьётся электричество химических оков на запястьях вдребезги!
Я СВОБОДЕН НЫНЕ!
И НЫНЕ, К ЧЁРТУ, ПРИСНО!
И ВО ВЕКИ ВЕКОВ!!!
Давай сегодня напьёмся так, что ты позволишь кружева рвать примитивно,
а с горла моего снимешь ошейник для бешеных собак!
Я разбавлю жаркие свои внутривенные реактивы креативно и подожгу!
Новое зелье в крови!_
и плевать, что будет с нами утром!
Как ты хочешь? Чтобы я или ты внутри?
Может мы и не проснёмся вовсе…
Ты не пугайся. Скажешь, что тебя со мной бес попутал,
если тебя вообще кто-нибудь об этом спросит…
кроме полицейских…
Будем палить костры!
Мне самое место среди проституток и швали!
А эти все пусть глаза таращат и головами как маятниками качают туда-сюда!
На лоб от срама такого цилиндры надвинули, а матроны завернулись в шали!
Думают, их не касается. Едва ли! Едва ли!
Е 2 — Е 4
Сегодня ранен, а завтра уже убит!
Даже мои собственные буквы перестают меня понимать.
А я, тем временем, в своём уме!
Просто не вижу радости, не слышу музыку.
Я кричу от жалости к самому себе. Каждую ночь! Зачем ты меня спасаешь?
Ты не поможешь мне, Хранитель! Я знаю!
Ещё немного и я разобьюсь хрусталём о танцпол Амстердама!
Ещё немного, Хранитель…
Ещё немного…
Ещё…
Я до цели почти дошёл!…
Почему же ты меня так любишь, милая?…
Ты смеёшься над своим припадком голода,
но заглатываешь яростно всего меня,
отгрызаешь смачно огненную голову!…
Я теку кроваво-красным по твоим губам —
зеркала боятся видеть зубы, не хотят!
На костях чужих построен этот лунный храм,
потому что у меня внутри опасный яд!…
Все причины между нами перемешаны!
Я люблю тебя! Но я же странный хищник сам.
Ненавижу покалеченное бешено,
но послушно посылаю души в небеса…
Прекрати ты наше вечное безумие!
Параллелью в параллель пересечением
я пожертвую собою в полнолуние!,
но не электрическим влечением…
Ты моя наркомания, Луна…
Я твой Бог и твой раб…
«СПАСИБО»
Спасибо, Жизнь, за то, что этот щедрый век
Звучал во мне то радостью, то болью,
За ширь твоих дорог, в которых человек,
Все испытав, становится собою.За то, что ты река без берегов,
За каждую весну твою и зиму,
За всех друзей и даже за врагов-
Спасибо, Жизнь. За все тебе спасибо!
За слезы и за счастье наяву,
За то, что ты жалеть меня не стала,
За каждый миг, в котором я живу,
Но не за тот, в котором перестану…
Спасибо, Жизнь! За всё тебе спасибо!
За электрические всполохи и молнии!
За то, что жить в тебе совсем невыносимо!
За то, что быть в тебе страшней любой агонии!
За рёбра, выломанные руками Отчими!
За сердце, втоптанное в грязь ногами Лунными!
За душу, яростно оплёванную Прочими!
За голову до крайности неумную!
За всех моих несбывшихся Товарищей!
За то, что вижу Буквенных Людей!
За то, что боль всегда течёт по нарастающей!
За подлости и храмы из костей!
СПАСИБО, Жизнь! За то, что ты безжалостна!
За одиночество и слёзы наяву!
За то, что ничего мне не осталось…
За каждый миг, в котором я… живу?…
Очень устал очень я от тебя. Да.
Перекручивал доктор души канаты,
перетягивая жгутами раны.
Он не слышал, а я орал матом,
электричество огрызалось рьяно.
Белый звероврач объект мести!
Мой затянется бок, тобой рваный,
закопаю поруганную честь
и в ответ!_ Карминовые изъяны
на твои остро горькие руки-иглы
и твои опасные электроды!
«Прекратить безумные звероигры!» —
отдаю приказ!… и концы в воду…
Она патока, солнышко, сладкая вата-облако.
Она в снегах хриплых для горла тёплое молоко.
Кто-то хитрый выращивает раздора яблоко,
а она порхает вокруг ласковым мотыльком.
Она карамели вкус, аромат розовый, лепесток сакуры.
Она каруселью нежностей закружит, замурлычет сахарно…
Она придёт к тебе, осчастливит вкрадчиво до беспамятства…
Ты прогонишь её к чёрту, а она улыбнётся мило и останется…
Разорвано горло! Дыхательные клапаны
сомкнулись надолго! Дотянулись лапами
черти! Не выжить! И ногти стали синими!
Чертежи планеты стали некрасивыми!
Я бился в чёрном бездыханном туловище!
Метался! Рубил удушающее чудовище!
Два часа небо откалывало номер!
Я хрипел угорелый нервно!
Почти помер.
Темнота.
За судорогами током новые судороги…
Жаль, что я не успел сказать всем, кто дорог,
о том, что они мне бескрайне дороги были…
Сегодня молочные ритмы кармина слов.
Мутный свет облаков проносится мимо рассыпанным пеплом белым.
Сгоревший, тобою выкуренный остов,
небрежно инспектор очертит осколочным телом мела…
Сегодня кромешная злая старуха-тишь
вцепилась в янтарное небо клыками чудовищной глухонемой пасти.
А ты снова куришь. И как всегда молчишь…
А я как всегда кровоточу червонною битой мастью…
Сегодня…
да что там сегодня? Теперь всегда…
Размазан как блеск твоих губ по стеклу стакана для виски в баре…
А если «молчанка» — детская игра,
то почему мы с тобой так серьёзно и долго в неё играем?…
А если “молчанка” – детская игра,
то почему мы с тобой так серьёзно и долго в неё играем?…
Он решил, что «пора» и сломал тормоза_
и полёт сверху вниз между «против» и «за»_
Обезумевший бред электрических брызг_
Взрыв до самого центра мозги прогрыз_
И вопил диким криком болезненный зверь!
И дрожал, прожигая железную дверь_
Умирая, в агонии красным орал,
окровавленным мылом запенив оскал…
Природные явления… настроения нет…
~ Плачут берёзы зелёными нитями,]
~ до земли склоняя свои тонкие слёзы,]
~ ничуть не скрывая свои мысли берёзовые]
~ и берёзовые грёзы о дождях с грозами.]
А я всё как-то не верю, что осень уже у порога.
Но если открыть ей двери, сломается сердце убогое…
Усталым больным комочком, пульсируя, всё в крови,
оно не напишет ни строчки о ранах своей любви_
откажется биться в клетке обглоданных белых рёбер,
остынет, не требуя метки о том, что владелец помер…
А я монохромно отвечу, тем кто меня Там спросит:
«Дышать перестал зачем?»… Отвечу: «Пришла осень…»…
Неслышного дыхания синеглазой небесной выси
осколки поедаю я, дроблю на обломки мысли.
Пыльцой колючей и пьяною припудриваю отчаянье.
Стираю красную линию. Укусы терплю плечами…
Уйти бы и стать спрятанным, чтоб криками ран (опять),
густыми кровавыми пятнами землю не целовать…
А я сижу в белой пустоте, глотаю горькие капли.
Они убивают, они не те. Доктор, я умираю… не так ли?…
ЛОМАЮ РУКИ!!!
Калечу стены !
Мне не до скуки!
Дымятся вены!
Избито сердце!
Пылает страстью!
Всё гуще перцем
в ядро несчастья
стреляешь точно!
И что там в конверте?!
Кусок кармина моей глупой смерти!
А ты порвёшь бумагу даже не читая —
я в счёте твоих жертв новая галочка очередная!…
НЕНАВИЖУ ТЕБЯ !! !
Она категорически прекрасна.
Её спасают ночью от тоски,
лелея дикий стан подобострастно,
лихие молодые п%дюки кобельки мотыльки.
Она их смело травит в разных позах,
тигрино перемешивая кровь поэзии
с солёной рвотой прозы
про жизнь, предательство
и мёртвую любовь…
Убей меня нежно. Ты это умеешь.
Войди в мою душу, не хлопая дверью.
Солги мне: скучаешь и скоро приедешь…
Скажи мне всё это и я поверю.
Я буду послушным побитым зверем
отчаянно влажно зализывать раны
такой невозможной тщедушной веры
с прозрачным предсмертным дыханием рваным…
Головокружение памяти чужих снов
Листаю жизни шальную правду.
Хрусталь ломаю в бесцветных пальцах.
Моя греховность мной оправдана —
я как бы вынужденный скиталец…
По сновидениям шляюсь и тихо
стираю память ночных визитов.
Я путешествую в паре с лихом,
не оставляя своих визиток…
Порошковыми бескрайними снегами
запорошило изрезанную душу…
Мне о смерти моей шепчет Шинигами…
Я готов его внимательно слушать…
Я страдаю вязкостью сознания.
Безупречно ем галлюцинации.
Сквозь туман, часы и расстояния
падаю в сливную яму горя!
Карусель реальности убийственна!
Киселём стекаю закипающим,
оплавляя мутно и отравленно
край тюрьмы химически пылающей!…
Космос смотрит звёздной многоглазостью!
Этот космос очень ясно видящий!
Убегаю чёрным бездорожием
в точку Ноль вселенского пути!…
Крик хрипит простывшим безголосием!
На коленях стоя у подножия
твоего лазурного надгробия,
задыхаюсь пламенным «ПРОСТИ!!!!»…
Всё очень просто.
Танцуй перед ними танец удава Каа или
круши повороты на бешеной скорости,
ритм облекая в слова жука…
Ведь есть те, кто вдоволь!
Их строчки на взводе и дуло дрожит у виска…
А есть будто моль.
И живы вроде… но всё это только пока… слегка…
Я сам не знаю, чего мне хочется…
На пулемётную очередь, что настрочила рука, брюхом?
Свободы от ярлыков?
Или чтобы между прочим смяла меня тоска?… жутко…
Кружусь над дилеммой и череп расколот.
Я слишком бессмертен. Выстрелом не решить…
Видимо, так и придётся на вертеле мясом
неиссякаемым жить…
Не люблю, когда надо мной смеются…
Я бы хотел говорить много…
и чтобы не клеймили ярлыком убогого, удушающей петлёй ломая шею…
Я бы хотел говорить много…
и чтобы люди меня понимали, не были гиенами клыкастыми, и сами
не заставляли бы моё горло слезами собственной злости давиться,
электрическими всполохами искриться и биться в агонии пошлой
при каждом настоящем, будущем и прошлом касании нарошно неосторожном…
Неможно уже терпеть всё это! Невозможно сложно, когда так близко
улыбочками бочки наполнили,
обилием гнили, а не ванилью, облили с головы до ног моё больное сердце…
И тяжеленными мешками смешков хлестали по рваным бокам рьяно…
Не пожалели иронии жгучей, легко воспламеняющейся,
и всё без остатка для пляски на останках моих приготовили… Только дай повод…
Покруче старались… Посмешнее… Эй! Погромче фейерверки!… Пли!
Снисходительностью всеобщей быть униженным больно…
Я не желаю красивых изнасилований души! БОЛЬНО! Слышишь?!…
Я мечтаю о том, чтобы говорить о многом, знаешь?…
Я мечтаю отчаянно своей дорогой в небо или ко дну…
Страстей и бестолковостей накопил миллиарды… Одну!…
Только одну тебя умолять могу о помощи…
Ведь только ты одна любила меня по-настоящему когда-то… помнишь?…
Позови сейчас!…
Не молчи!…
Позови и научи меня!…
чтобы навсегда… чтобы раз и Навсегда!… Слышишь?!…
Мама!…
Забери меня отсюда…
Мне бы прибыть к богу девственным\безгрешным…
Только где взять мне теперь такую биографию?…
Их не продают у входа в рай желающим бешеным…
Даже спекулянты-воры презирают нищих-само\убийц…
Lilian
Заблудиться в цифрованной ржавчине фотопейзажей…
Потеряться в туманах зернистости скользкой плёнки…
Я бы занялся… нет… не развратом… а крупной кражей…
Я бы выкрал что рвётся и то, что особенно тонко…
А ты грустно и тихо обнимешь туманное Небо…
Растворишься в его сновидениях сладкой ватой…
Ты останешься той, кем была… но одним моментом
позабудешь всё рваное, что душило тебя когда-то…
Мы мечтали с тобой и в ментальные дальние дали,
вспышками огней пылая, искрами мерцали, улетали…
но хрустальной любови хрупкой осколками всё же стали
и смешением ядов сочных след очень точно оставили
на страстью измятых простынях застывшей пластики космоса.
На странных, без изъяна фатально пронизанных болью возгласах
мы наши души хриплые на веки вечные отпечатали,
стеклянные рези сжимая опасно и пренебрегая перчатками…
Карминовые блики кожу голых рук распоротых плавили,
а мы глаза открыли, в мути чернильных всполохов ночью плавали…
Я люблю тебя, как любят наркоманы карнавалы кокаиновые…
Я хочу тебя, потому что без воды не живут золотые карпы кои…
Ты моё Божество, твои уста ненасытно-хищные рубиновые
я не устану питать своей электрической кипящей безумной кровью…
Так и знай…