БУКВЫ 2014

Здесь мои зацифрованные хроники, мысли, впечатления, галлюцинации, вопли…
Моя зарифмованная жизнь…


Замкнут.

Ты это сказала чернильной тенью.
По стенам сползали хитросплетения букв твоих
и, острейшим жалом пронзённое,
тело моё лежало в кармине слёз…


Я. НЕ. СДАМСЯ. БЕЗ. БОЯ.

я один
в этой вечной войне с черногривым мороком
и клыки его крошат мой череп стальными осколками
я один
по снегу ползу умирающим волком
и по мне преждевременно бьёт похоронную колокол

я один
на белом рисую кармином линию
иероглифом смерти
                пылает
                     след
                        перебитого тела
                                      и
я один
из тех кого воевать не просили 
                             но
единственный кто без войны умирать не хотел

Ко мне не приходят счастливыми…

Я магнит для мятущихся букв…
для печалей, не помнящих радость…
Когда ты был рядом со мной, мой друг,
где же счастье твоё скиталось?…


Право

Если руки твои в крови,
ты имеешь ли право, скажи,
ты имеешь ли право на жизнь,
если ты Killzero Hitori?…


Трус

Я хотел бы самым прочным металлом быть,
резать небо стальное, на мелкие осколки бить
стёкла слёз своих,
звоном льющихся в тиши одиночества моей маленькой души…


Чёрная дыра

Агония траура.
Мёртвые крылья.
Кармин расплескался
по мгле тротуара.
Я в пламенный тартар
всю жизнь свою вылил
до дна, без остатка
на шкуру асфальта.
Столкнул это тело я
в спину ударом
с той крыши, которую строил сам…


Шипы чертежей

Шипы чертежей оголённых деревьев
зачиркали серость весеннего неба.
Огни городов меж стволами и ветками
прятались, блёстками ночью мерцая.

Земля круговертью неслась в направлении
прочь от вагона, в котором я мчался,
вечерним сапсаном летел до столицы,
из чёрного мира к тебе убегая…


Напряжение дрожит

Для неё огонь в никуда.
Нельзя, закипая скверной,
собой надрывать провода
любимой далёкой стервы.

Срываясь пожаром в крик,
я клетку свою ломаю
и стали отточенной блики
вонзаю в лицо морали.

Танцую бесславные па,
бесовcкие телодвижения.
Та, ради кого война,
в безмолвия не нарушении.

Держать мне себя на цепи,
отдать электричеству нервы
за то, что спокойно спит
далёкая лунная стерва…


Навсегда…

Здесь мутные стены окутаны мороком.
Крики не слышат святые спасители.
Маски безликие грубо волоком
тащат тело из рук Хранителя.

Губы растрескались хлопьями пенными.
Снег не растает — спёкся перламутром.
Горькими реками травят мне вены
местью за то, что искрилось утро…


Последний сентябрь

Увядающий день. Серая высь без края.
Я, умирая на чёрной земле, шепчу твоё имя. Оно тонет в пламени клёна.
В кроне осени нашей кармин догорает.
Падают красные листья вниз, как письма печали, брошенные в камин…

Ливень без соли извне окропляет уста.
Я небо в глазах отражаю, пресные грозы солю. Ритмы сердечные — линия.
Не жил человеком и зверем жить устал.
В альбоме, что пеплом стал, TheEnd печатью крест-накрест в истории «Ты и я»…


Сон

Посмотри на меня! Я танцую на этих осколках!
Я не продан дрожащей рукою за пару целковых!
Не распят и не жертва насилия обстоятельств!
Я танцую босым на осколках безумств и предательств!
Я не чувствую боли…


Корабль-призрак

Хранитель мешает лекарства от муки —
мой тёмный, глухой, фиолетовый плен.

Стимпанк-комары мне впиваются в руки,
слюной разбавляют кармин вен.

Я сталь хоботков принимаю плечами
и реки печали выходят из берегов.

Я стал кораблём без причала, ночами
кочуя во мгле электрических снов…


Мне бы забыть…

Зверь двурукий, двуногий, грамотный
ходит около в белом халате.

Двери на ключ и кипит миллиграммами
тело, закрытое в белой палате.

В небо уплыть хочу, срывая
все мои корабли с якорей!…

Мне бы забыть, что я умираю,
скрученный ГОСТом больничных ремней…


H*


Она любит курить. Она курит одну за одной,
с высоты балкона сны посыпая пеплом.
Вновь прикуривает твёрдой рукой стальной,
но в металле мыслей тумана нет (да и не было).

Непокорное пламя кармина густых волос
усмирилось витками винтажного золота гребня.
Она создана, чтобы её обнажал Колосс,
а контрактом принуждена обнажать меня…

Словно лава кипящая плещет в стакане льда.
Её имя дороже священной спасительной мантры.
Самый меткий стрелок по мишеням безумия та,
кто в сети проводов вызывается буквами \H\*\*\*\*\*\


Keep smoking you

Белокурую боль до конца судьбоносного выкурю
и не дам огня никому, кто об этом спрашивает.
Мне играть бы роль, а я что хочу, то и говорю,
в золотую лазурь грязь души твоей перекрашиваю.

Мне оставить бы всё за чертой, не скатиться бы к пропасти.
Мне остаться бы чистым и вольным, как был до рождения.
Но вращаются бешено сердца безумные лопасти,
потому что не смог я себя отучить от курения…


Я проиграл войну…

Мысли обглоданы электрическими скатами.
Я на дне умираю чуть дыша.
Вспыхнула осень багровыми закатами
и полыхает не спеша.

Я не увижу ни золота, ни перламутра
этого мира цветных инкрустаций.
Я ухожу сегодня утром
мороку в плен сдаваться…


И это, по-твоему, снег?…

Осень плачет снежными слезами
на пороге кипенной зимы.
А зима хрустальными глазами
смотрит запорошенные сны.

Не накрыло белым черень мира.
Льёт ноябрь и ливнями кипит,
бьёт набат по чёрному клавиру,
но декабрь без совести спит…


В грядущее посмотреть…

Им не придумать новые лишения.
И мне бояться нечего теперь.
Все самые жестокие решения
лишь призраки свершившихся потерь.

А боль тиха от сотен ран и более.
Отравлен мой финальный календарь.
И саван, сотканный последней каплей горя
накроет тела битого хрусталь.

Январские белила мной не встречены.
Я не оставил набело свой след.
Я между двух миров лечу по встречной —
и смерти не было, и жизни больше нет…


Осень 20.14.

Осень оказалась той ещё сукой…
Память — осколки…
Меня выжрали злые черви…
Фиолет на черень разменял от слабости…
Тело удушливой дурноты — острог…
Череп — прочная клетка и вечный ад…
Я проклят за всё, за всё…
Я проклят, брат…


В клочья Ненависть


Время пропитано ядом тумана.
Души изломы щетинят грани.
Я задыхаюсь рядом с обманом.
Я мелодрамой твоей изранен.

Не защититься, не скрыться, не спрятать
мне от тебя сердечные мышцы.
Тело страстями насильно запятнано,
красным кричит от боли. Слышишь?

Освободи! Напои моей кровью
земли всклокоченный чёрный морок.
Смотри! Нашей больной любовью
брюхо набил ворон…